Магия
рядом
"Беспокойнейший" дом Британии
Этот заголовок позаимствован из книги Гарри Прайса, самого
бесстрашного из британских парапсихологов последних десятилетий.
Титулом «беспокойнейшего» он удостоил Борли-Ректори, дом в Эссексе,
возведённый в 1853 году (якобы на руинах средневекового монастыря)
преподобным Генри Д.Э.Буллем.
Книга, вышедшая под таким названием в 1940 году, а также следующая,
«Конец Борли-Ректори» (1946), стали бестселлерами. Гарри Прайс умер
в 1948 году. Ещё семь лет спустя трое других исследователей – Тревор
М.Холл из Британского Общества психических исследований, Эрик
Дж.Дингуолл и Кэтлин М.Голдни (двое последних – друзья и коллеги
Прайса) опубликовали книгу «Призраки в Борли: критический анализ
имеющихся фактов», в которой попытались развенчать тайну
«беспокойнейшего» британского дома и обвинить Прайса в мистификации,
утверждая, будто бы он умышленно искажал все относившиеся к делу
факты. Скандал, разразившийся вокруг этого совершенно надуманного
«разоблачения», оказался беспрецедентным в истории психической
науки.*
Между тем, призраки Борли-Ректори – феномен стародавний;
странности в доме начались задолго до того, как там в 1929 году
впервые появился Прайс. К систематическим наблюдениям он, кстати,
приступил лишь 9 лет спустя, когда снял здесь комнату на год и
попытался найти себе объективных помощников с помощью объявления в «New
York Times Magazine».
В течение следующих 14 месяцев в Борли-Ректори было зафиксировано
около двух тысяч паранормальных явлений разного рода: необъяснимые
голоса, звуки шагов, звон колокольчика, клацание дверных замков,
появление письменных посланий на стенах, превращение вина в чернила,
полёты предметов, появление трещин в оконных рамах, огненные
всполохи в окнах. Самыми жуткими персонажами этого театра ужаса была
постоянно расхаживавшая по поместью призрачная монахиня, которая в
своих письменных посланиях молила живых об упокойной мессе, а также
обезглавленный возница, разъезжавший в своей призрачной карете. Обе
фигуры достаточно наглядно иллюстрировали издавна ходившую в этих
краях легенду о монахе и юной монашке, сбежавших из Борли в карете.
Когда беглецов поймали, мужчину обезглавили, а женщину живьём
замуровали в стене монастыря.
Если верить Гарри Прайсу, поселившиеся в доме наблюдатели не ощущали
со стороны привидений сколько-нибудь враждебного к себе отношения.
Живший тут трёхлетний ребёнок придерживался иного мнения. На вопрос,
кто поставил ему синяк под глазом, мальчик ответил: «Это меня
страшила какой-то стукнул. Он стоял в комнате у занавески».
Собаки также относились к безголовому призраку без особых симпатий.
Однажды капитан Грегсон, последний владелец Борли (это при нём
призрак монашки спалил-таки дом, исполнив таким образом
многочисленные угрозы, передававшиеся с помощью планшетки) поздно
вечером вошёл во двор со своим чёрным спаниэлем. Вот что затем
произошло:
«В дальнем конце двора послышались отчётливые шаги, – рассказывает
он. – Затем кто-то прошёл по деревянной крышке люка, который ведёт в
подвал. Я остановился. Внезапно собака словно сошла с ума. Она
завизжала, вырвала из рук поводок и с визгом умчалась прочь. С тех
пор я её больше не видел».
Капитан Грегсон купил себе такого же чёрного спаниэля. Тот без
промедления последовал примеру предшественника: взвыл, завизжал,
умчался куда-то стрелой и больше в окрестностях не появлялся.
Воздержусь от самоцитирования; желающие могут обратиться к моей
статье, опубликованной журналом «Tomorrow» (зимний выпуск 1956
года), где я выразил против этого, с позволения сказать,
«разоблачения» возмущённый протест. Поверьте, за Гарри Прайса я
вступился вовсе не потому, что питал к нему какие-то личные
симпатиии. Мы не были друзьями – впрочем, врагами тоже. Прайс мало
кому нравился: это был человек крайне честолюбивый, эгоистичный,
ревнивый к славе и к конкурентам. Но по меньшей мере в одном
достоинстве ему не откажешь: это был честный исследователь, всю свою
жизнь посвятивший разоблачению разного рода мошенников и
проходимцев. Нетерпимость к обману была, пожалуй, наиболее яркой
чертой его весьма своеобразного характера. Прайс (автор знаменитой «Terrum
Of Spiritualism») проявил немалое мужество, когда в своей второй
публикации о Борли-Ректори заявил следующее:
«Шесть лет назад я пришёл к выводу, что объяснить происходящее здесь
можно лишь исходя из теории посмертного существования индивидуума;
сегодня без колебаний могу заявить, что за это время лишь утвердился
в своём мнении. Более того, утверждаю, что феномен Борли-Ректори
подтверждает концепцию «жизни после смерти" куда убедительнее, чем
любое паранормальное проявление того же рода, когда-либо
встречавшееся мне на пути».
Итак, Гарри Прайс высказался в поддержку спиритов: за этот грех его
теперь и пытаются смешать с грязью. Что касается меня, то могу
оспорить лишь одно утверждение Прайса – а именно, что Борли-Ректори
– самый «неспокойный» из домов Британии. Этот отъявленный
эгоцентрист просто умер бы от смущения, если бы узнал, что дело, им
расследуемое – не «самое-самое» во всех отношениях. Самый
густонаселённый привидениями дом страны (о чём Гарри Прайс не мог не
знать хотя бы из уже опубликованных к тому времени книг и статей) –
всё же Баллехин-Хаус в графстве Пертшир, на протяжении многих веков
состоявший во владении семейства шотландских баронов. С любезного
согласия лорда Бьюта дом был сначала сдан Обществу психических
исследований в аренду, а затем перешёл в полное владение этой
организации. Мисс Гудрих-Фриэр, очень известная и способная
исследовательница, провела здесь 92 дня, ежедневно записывая свои
наблюдения. Происходившие тут события носили религиозный оттенок, но
по странности значительно превосходили всё, что имело место в
Борли-Ректори.
Последним владельцем дома по мужской линии был майор С., человек
весьма эксцентричный. Он участвовал в индийской кампании, сохранил
самые тёплые воспоминания о тех днях, а главное, верил в то, что
души мёртвых могут возвращаться в наш мир, вселяясь как в людей, так
и в животных. Майор С. не раз намекал на то, что после собственной
кончины непременно вселится в тело своего любимого чёрного спаниэля.
После смерти майора члены его семьи, должно быть, дабы затруднить
осуществление этого плана, приказали перестрелять всех собак в доме.
С тех пор в окрестностях его постоянно носятся стаи призрачных псов.
Чёрного спаниэля встречали несколько очевидцев; не раз появлялись на
территории поместья и другие его покойные собратья. Вот фрагмент
дневниковых записей мисс Гудрих-Фриэр:
«Около десяти часов утра я сидела в библиотеке и писала что-то,
находясь спиной к окну. В комнате со мной была миссис Уокер. Она
обратилась ко мне пару раз с каким-то вопросом, но я не ответила ей,
поскольку была слишком занята. Вдруг кто-то подтолкнул мой стул. Я
решила, что это пёс; внизу, однако, никого не было. Я продолжала
работу и через несколько минут почувствовала толчок настолько
решительный, что я чуть не упала со стула. Решив, что это миссис
Уокер, не дождавшись ответа, решила напомнить о себе таким образом,
я обернулась и вскрикнула от изумления: комната была пуста! Миссис
Уокер через секунду вошла, и тут же увидела собаку, которая сидела
на коврике перед камином и очень внимательно глядела в ту самую
точку рядом со стулом, где ожидала увидеть её я».
Четыре дня спустя:
«Сегодня после захода солнца мы с миссис Мур снова слышали шум – в
основном, какие-то лёгкие шаркающие шаги. Затем раздалось царапанье.
Мы решили, что это наша собака, но обнаружили её мирно спящей на
привычном коврике».
Ещё две недели спустя мисс Гудрих-Фриэр увидела в комнате миссис Мур
чёрного пса, которого приняла поначалу за своего шпица. Она как раз
устанавливала фотокамеру и замерла, опасаясь, что животное сдвинет
стол. В ту же секунду появилась вторая собака: на этот раз это был
её Спукс. Прижав ушки, он направлялся к чёрному гостю.
«Куда это наш Спукс так помчался? – удивилась другая женщина,
находившаяся в комнате. Мисс Фриэр увидела затем, как Спукс спешно
ретировался, помахивая хвостом. Призрачная собака была покрупнее
живой, хотя не исключено, что это тоже был спаниэль».
Появлялись здесь и «человекоподобные» привидения. Дважды
оказывалось, что это образы ныне живущих людей, которые в тот
момент, очевидно, спали. Одним из них был священник (во всех отчётах
он фигурирует под именем «отец Х.»), переживший в доме мучительные
мгновения и потому, наверное, всеми мыслями всё ещё находившийся
здесь. Именно он, кстати, и обратил впервые внимание лорда Бьюта на
странности Баллехин-Хауса.
Священник решил, что покойный майор С. пытается таким образом
привлечь к себе внимание живущих и убедить их в том, что душа его
жаждет успокоения при посредстве святой молитвы. Находясь у себя в
комнате, он слышал удары, напоминавшие, скорее, взрывы, и ещё
какие-то глухие стуки, как если бы большая собака всем телом
бросалась на дверь. Окропив помещение святой водой, отец Х. произнёс
«Visita Qusumus» – молитву, призывающую небо защитить дом и его
обитателей от козней врага рода человеческого. В ту ночь, засыпая,
святой отец явственно увидел на стене бурое деревянное распятие
высотой около полуметра.
Известный астроном сэр Уильям Хиггинс тщательно расспросил отца Х. и
убедился в том, что тот не стал жертвой болезненных галлюцинаций. То
же распятие позже увидел другой священник, отец К. Стоя у камина, он
испытал вдруг сильнейший озноб. В постели дрожь усилилась. «Случайно
подняв взгляд, – рассказывал он в письме лорду Бьюту, – на стене над
самой кроватью я увидел деревянное распятие из бурой древесины.
Стена комнаты была совершенно пуста, там не было ни картин, ни
чего-либо, что могло бы явиться причиной оптического обмана,
допустим, в силу особенностей освещения. Озноб прекратился: не то,
чтобы мгновенно, но очень скоро. Я словно ощутил вдруг какую-то
поддержку извне».
«4 марта у мистера Поулса начался внезапный озноб, – пишет мисс
Гудрих-Фриэр. – Он сумел лишь выдавить из себя какие-то жалобные
звуки. Взглянув в его сторону, я увидела руку, державшую бурое
распятие, на вид выточенное из дерева. Некто стоял у подножия
кровати, оставаясь невидимым. Мистер Поулс тут же сказал: «Мне
лучше!» – или что-то в этом роде».
В Баллехин-Хаусе нередко слышалось бормотание, напоминавшее тихое
молитвенное чтение. Согласно легенде во времена Реформации здесь был
убит священнослужитель. Раздавались и другие голоса: невидимые люди
то беседовали едва слышно, то принимались вдруг яростно спорить.
Слов разобрать было невозможно, но многоголосица прослушивалась
отчётливо.
Когда-то маленький флигель на территории поместья служил летним
приютом монахинь. Возможно, именно этим объясняется частое появление
здесь призрака монашки.
«На снежном фоне я увидела едва заметную фигурку, – пишет мисс
Гудрих-Фриэр. – Некоторое время женщина продвигалась по узкому
ущелью вверх, затем остановилась, обернулась и посмотрела прямо на
меня. Лицо её казалось бледным, руки были скрыты в складках
монашеского одеяния. Затем она вновь двинулась по склону – мне
показалось, противоестественно быстро. У дерева фигура исчезла –
может быть, потому, что дальше не было снега, который бы оттенял её
контур. У ручья, снова на снежном фоне, она на мгновение появилась,
но тут же исчезла вновь».
Призрак монашки являлся не всем. Но одному из участников
исследовательской команды удалось сделать набросок её портрета в фас
и профиль. Призрак назвали «Изабель» – просто чтобы отличать от
«Марго», другой женщины-привидения. Этих двух не только видели
вместе, но и слышали: они о чём-то спорили тихими голосами. Однажды
в ходе сеанса «столоверчения» мистер Поулс и мисс Фриэр получили
любопытное приглашение явиться в рощицу у ручья после половины
седьмого вечера – монахиня пообещала там прикоснуться к плечу
мужчины.
«С того места на западном берегу, где я стояла, трудно было
отчётливо разглядеть фигуру, – пишет мисс Гудрих-Фриэр, – но она
подошла к священнику очень близко. Из кармана у неё выглядывал
кончик белого носового платка. Я видела, как её рука потянулась к
плечу мистера Поулса, но не могу с полной уверенностью утверждать,
что контакт состоялся».
Послали за мисс Лэнгтон, не объяснив ей, зачем.
«Я снова остановился под молодым деревцем, – продолжает священник. –
На этот раз дрожь обуяла меня почти сразу же. По словам мисс Лэнгтон,
спустя полминуты чуть левее от меня возникла фигура. Она, вроде бы,
подняла руку и снова прикоснулась ко мне. Я ничего не почувствовал,
кроме продолжавшегося озноба, – так, похоже, организм реагировал на
каждое появление фантома».
Куда больше, нежели разгуливающие привидения, досаждал исследователю
загадочный комнатный шум. Тут было всё: стуки, хлопки, треск,
взрывы, лязганье, стоны, шаги и крики (не только человеческие, но и
звериные). Этот бедлам не прекращался ни днём, ни ночью. Приведу в
заключение краткое описание лишь одного жуткого происшествия.
«После ужина мы втроём расселись за картами у камина. Вдруг кто-то
из нас воскликнул: «Слышите? Шаги!» Да, комнату – вдоль стены со
стороны сейфа – явно обходил невидимый мужчина. Шаги раздались
совсем рядом, но мы никого не увидели».
Призрак этот, кроме того, имел пренеприятнейшую привычку сдёргивать
со спящих одеяла и поднимать в воздух кровати, однако встречи с
представителями высших научных кругов явно приводили его в смущение.
Сэр Оливер Лодж, посетивший дом, сообщил лорду Бьюту следующее:
«Мне так и не удалось услышать ничего громкого – так, постукивание в
стене, чей-то храп, глухой вой – и всё». Маститый физик не нашёл
причин оставаться в доме для дальнейших исследований.
Лорд Бьют дважды читал заупокойную молитву в разных участках
особняка. Несколько раз он буквально терял дар речи, явственно
ощущая чьё-то «злое влияние».
«Атмосфера в доме изменилась. Ничего подобного ранее не наблюдалось,
– писала мисс Гудрих-Фриэр. – Во время первого визита мы ощущали, в
основном, изумление, меланхолию и подавленность; сейчас все
независимо друг от друга сошлись на том, что в доме таится какое-то
ужасное зло. Спукс сразу это почувствовал: никогда прежде наша
собачка не обнаруживала признаков такого ужаса, как теперь.
Измождённые лица гостей являют собой за завтраком печальное
зрелище».
Исследователи попросили, чтобы им разрешили остаться ещё, в надежде
провести исследование сейсмическими методами. Но владелец,
обеспокоенный падением репутации Баллехина, ответил отказом. С ещё
большим недовольством семья восприняла выход книги Гудрих-Фриэр
«Призраки Баллехина». Несколько лет назад я направил обитателям
особняка письмо, в котором спрашивал, продолжаются ли у них прежние
странности, но получил очень краткий и совершенно невразумительный
ответ.
Важно отметить, что феномен Баллехин-Хауса отличался явной
«одушевлённостью»: призраки вели себя здесь далеко не автоматически,
как это часто бывает. Похоже, наблюдатели в данном случае
действительно столкнулись с явлением спиритического толка. Вызывая у
гостей озноб, призраки дома явно отнимали у них энергию жизни – в
полном соответствии, надо сказать, с нормами своего поведения на
земле.
Фодор, Нандор. Меж двух миров.
© Перевод с английского В.В.Полякова, под редакцией Йога
Раманантаты. – М.: Издательство «Айрис» (Серия «Зеркало
Цивилизации»), 2005 г.